Книга Тактический уровень  - Макс Глебов

С наступлением темноты на берегах Днепра вспыхнули прожекторы. Их лучи носились над водой, подолгу захватывая даже мелкие ветки и прочий мусор. Над заслоном то и дело повисали «люстры» осветительных мин. В общем, все шло к тому, что немцы нашли себе весьма увлекательное занятие на всю предстоящую ночь.

Минут через пятнадцать, проведенных в наблюдениях за методичными приготовлениями противника, я пришел к выводу, что река, как путь отхода, для нас потеряна. Но был для нас и некий плюс в этой тщательной подготовке и уверенности немецкого майора в правильности своих выводов – любое нападение на заслон неизбежно повлечет за собой срабатывание этого заранее взведенного механизма, и дальше противник будет действовать по понятному и предсказуемому сценарию.

Я пока не знал, как это использовать, но кое-какие мысли в моем мозгу, подобно кусочкам мозаики уже начинали складываться в некую картину, которая могла помочь нам отсюда выбраться.

Для того чтобы незаметно добраться до острова, где укрывались разведчики, мне понадобилось чуть меньше получаса. Пытаться кричать ночной птицей я не стал – немцы сейчас были в таком взвинченном состоянии, что и в ответ на такой мирный звук с их стороны мог прилететь десяток мин. Я просто бросил на берег один из заранее припасенных камешков, а потом, дождавшись удобного момента, тихо выбрался из воды сам.

– Ты зачем вернулся? – мрачно спросил Щеглов. – Тебе что было приказано, младший лейтенант? Если прорвешься через заслон – уходи.

– Я не прорвался, товарищ капитан, – тихо ответил я, – захватил зенитку, изрядно проредил заслон, а потом хотел уйти по реке, но немцы стали бить из минометов. Ниже по течению возник сплошной ковер взрывов – под водой не уйти, а если вынырнуть – зенитки с противоположного берега в клочья порвут. Пришлось возвращаться, прикрываясь дымом от горящих «штурмботов» и барахтающимися в реке немцами.

– Стрельбу и взрывы мы слышали, – немного успокоился капитан. – Ну, раз ничего не вышло, значит, возвращаемся к изначальному плану.

– Есть еще один вариант, товарищ командир.

– Слушаю, – устало отозвался Щеглов. Каким бы героем-разведчиком он ни был, но погибать на этих островах ни ему, ни сержантам очень не хотелось.

– Прежде чем поднять весь этот шум с зениткой, я провел небольшую разведку. Там по берегу кустарник тянется на несколько сотен метров, ну а возможности моего слуха и зрения вы все и так неплохо знаете.

Самое интересное, что я почти не врал. Разведку я действительно провел – спутниковую.

– Так вот, в трех сотнях метров от заслона, снаружи кольца оцепления, находится небольшой полевой узел связи. Пятеро солдат и унтер при рации и телефоне. Все это богатство очень слабо охраняется – немцы считают, что сидят в блиндаже в тылу, и бояться им нечего.

– И что нам это дает?

– Связь!

– Ты хочешь вызвать помощь? – удивился Щеглов, – Да тут и десантная дивизия не справится…

– Не нужна дивизия, товарищ капитан, – я усмехнулся, но, наверное, Щеглов в темноте этого не увидел. – Нужен подполковник Цайтиуни и его гаубицы.

– Заслон?

– Не только. Несколько снарядов, как бы случайно, должны прилететь на западный берег и расчистить нам путь. По реке нам уйти не дадут – немцы ждут от нас именно этого и наверняка хорошо подготовились, а вот берега они считают перекрытыми надежно…

Мы спорили еще около получаса. Разведчики не понимали, почему я так уверен, что полк Цайтиуни все еще здесь, а не передислоцирован куда-нибудь в другую армию. Почему я считаю, что тяжелые гаубицы смогут быстро выйти на позиции и открыть огонь? Почему, наконец, я думаю, что сумею вновь преодолеть заслон, захватить радиоузел, разобраться с немецкой рацией и успеть все это сделать к оговоренному сроку?

Я их прекрасно понимал – ни полковник, ни сержанты не знали того, что мне было отлично видно со спутников. Сразу, как стемнело, артполк РГК выдвинулся на позиции на левом фланге Кременчугского плацдарма и изготовился к стрельбе. Ждали они, видимо, только приказа и координат цели, которые должна была доставить авиаразведка. А все остальное… Не собирался я лезть в этот немецкий радиоузел. Зачем? Спутники и так отлично справятся с передачей людям подполковника Цайтиуни установочных данных для стрельбы, но ведь должен же я был что-то сказать товарищам, особенно после столь эпического прокола с рацией.

* * *

Командир артиллерийского полка РГК вновь находился не в лучшем расположении духа. Всю последнюю неделю воевали они как-то неправильно. Не следует орудиям такого калибра лезть настолько близко к передовой. Это сошло им с рук пару дней назад, когда висели низкие облака, из которых то и дело срывался дождь, а то и ливень, но сейчас, когда небо очистилось, медленные и неповоротливые колонны артполка могли более-менее спокойно двигаться только в темноте.

На позицию они вышли, и даже технических потерь удалось избежать – все «коминтерны» дотянули гаубицы до оборудованных заранее окопов. Но вот что дальше? Огонь дивизионам Б-4 предстояло открыть утром, когда из-за активности немецкой авиации отход будет связан с большим риском, а лезть опять пришлось почти к передовой, поскольку стрелять вновь предстояло по Днепру. Конечно, в этот раз так близко к первой линии окопов подбираться не пришлось – на левом фланге немецкий плацдарм сильно сужался, но все равно для орудий особой мощности находиться в зоне досягаемости огня полевых гаубиц противника крайне некомфортно.

Цайтиуни вышел из блиндажа, где радист по его приказу все еще слушал волну разведчиков. После удачного удара по мосту они на связь не выходили, но, несмотря ни на что, подполковник надеялся, что с Нагулиным и его товарищами все в порядке. Радисты особого отдела армии, наверное, эту волну тоже слушали, но на всякий случай командир артполка решил подстраховаться. Мало ли…

Цайтиуни еще не успел отойти далеко и сквозь приоткрытую дверь услышал писк приемника. Передача шла в режиме радиотелеграфа – видимо, на той стороне пользовались старой или просто маломощной радиостанцией.

– Товарищ подполковник, это «Саяны», – выскочил из блиндажа дежурный связист, – Кодом Морзе передают, видно с рацией у них проблемы.

– Что там?

– Разведчики собираются идти на прорыв! Просят поддержать огнем.

– Отвечай! Готовы принять данные для стрельбы. Сколько орудий в залпе?

– Командир, может, стоит связаться со штабом армии и запросить разрешение на открытие огня? – осторожно предложил начальник штаба.

– Свяжись, Иннокентий Петрович, обязательно свяжись, но чуть позже – негромко ответил Цайтиуни, и развернулся к телефонистам, – дивизионам Б-4 боевая тревога!

* * *

Старший сержант Игнатов терпеливо ждал, лежа на немецкой плащ-палатке под невысоким кустом и почти не двигаясь. Темнота вокруг была очень зыбкой. Чуть ниже по реке рыскали лучи мощных прожекторов, а над архипелагом постоянно взлетали осветительные ракеты – немцы, высадившиеся на острова вчера вечером, чувствовали себя не слишком уютно, и предпочитали держать подступы к своим клочкам суши хорошо освещенными. С берега их усилия поддерживали минометчики, щедро подвешивая над рекой свои «люстры». Вода отражала этот жутковатый химический свет и казалась в его отблесках черной и непрозрачной.